988 г крещение руси. Кто крестил Русь? Крещение Руси: причины, значение, последствия. Какая вера была до принятия христианства
Кажется, в связи с фильмом "Викинг", научное изложение этого вопроса будет к месту.
Крещение — личное и общегосударственное — было обязательным условием договора князя Владимира с василевсом Василием II, который был заключен в 987 г.
Принятые решения были таковы:
Василий II выражал готовность возобновить действие прежних русско-византийских договоров. Но отныне военно-политический союз Руси и Византии должен был получить совершенно другую основу. Больше не могло быть речи об опасливых отношениях соседей поневоле, разнствующих между собой во всем и прежде всего в вопросах веры. Новому соглашению предстояло скрепить навечно дружественные узы между двумя христианскими государями и двумя христианскими народами. С этой целью Владимиру предлагалось принять личное крещение по греческому обряду и содействовать быстрейшему обращению в христианство «бояр», «руси» и «всех людей Русской земли».
В случае выполнения этого условия международный ранг крещеной «Росии» подлежал коренному пересмотру. Ей предстояло войти в византийское сообщество народов на правах ближайшего союзника василевсов и защитника христианства в «скифских» (причерноморских) землях. Вслед за духовным усыновлением Владимира василевс обязывался даровать ему кесарское достоинство. В этом качестве Владимир мог рассчитывать и на вполне земное родство с Василием II через вступление в брак с его сестрой — багрянородной принцессой Анной. Светское величие царственной четы следовало подкрепить основанием в Киеве митрополичьей кафедры.
Взамен от Владимира ожидали скорейшей отправки в Константинополь крупного русского отряда.
Намечавшееся родство с византийским императорским домом было чрезвычайно выгодно и почетно для русского князя, прекрасно сознававшего необходимость приобщения созданного им обширного государства к христианскому миру. Благодаря браку с багрянородной царевной Владимир входил в семью европейских правителей, становясь на равную ногу с могущественнейшими государями, многие из которых не могли даже мечтать о столь тесном родстве с византийскими василевсами.
Но решение князя Владимира креститься нельзя сводить к одним политическим резонам. Обращение его было непритворным, он не лицемерил и не вел беспринципную политическую игру ради того, чтобы любой ценой заполучить в жены сестру василевсов. Политика и религия сплелись здесь настолько тесно, что их просто невозможно отделить друг от друга.
Крещение киевлян
Возвратившись в Киев из победного похода на Херсонес, Владимир, по известию древнерусского писателя XI в. Иакова Мниха, приобщил к вере всех ближних и дальних родственников: «Крестился же сам князь Владимир, и детей своих, и весь дом свой святым крещением просветил и освободил всякую душу, мужской пол и женский, святого ради крещения». Тогда же крестилась и княжеская дружина. Всех своих бывших жен и наложниц он отпустил, а некоторых выдал замуж за своих дружинников, дав за ними богатое приданное.
Теперь, когда главное условие договора с василевсом Василием II было выполнено, Владимиру оставалось сделать последнее — крестить киевлян и стать государем христианского народа. Князю было на кого опереться. Христиане еще со времен Ярополка составляли немалую часть населения Киева. Но Владимиру предстояло убедить в своей правоте городское вече, для которого княжеское слово отнюдь не являлось непреложным законом.
В первую очередь Владимир постарался заручиться поддержкой городской знати — старцев градских. Им принадлежало право предварительного совещания, без чего ни один вопрос вообще не мог быть вынесен на обсуждение веча. Старейшины вняли уговорам князя и изъявили готовность креститься. После этого исход дела был предрешен: организованного отпора религиозному нововведению быть уже не могло. Представители знатных родов пользовались у славян особенным почитанием. В «Жизнеописании Оттона Бамбергского» (начало XII в.) есть схожий эпизод, когда один поморский князь, решивший по совету германского миссионера обратить в христианство свой народ, говорит ему: «Будь покоен, отец мой и господин, никто не станет тебе противиться, коль скоро старцы и знатные приняли христианскую веру».
По замыслу Владимира, язычники должны были своими глазами убедиться в ничтожности старой религии и неотвратимости предстоящей перемены веры. Для этого Владимир повелел разрушить святилище Перуна — то самое, которое несколькими годами раньше сам же распорядился устроить «на холме вне двора теремного». Княжеским слугам было приказано сбросить статую Перуна на землю, привязать ее к хвосту коня и волочить с «горы» до берега Днепра, колотя поверженного идола жезлами — «не потому, что дерево чувствует, но для поругания беса, который прельщал нас в этом образе». Сбросив истукана в воду, слуги сопроводили его до днепровских порогов, а там — пустили его по течению. Так Русь распрощалась с языческими идолами, требовавшими кровавых жертвоприношений.
Надругательство над поверженными богами было в обычае при подобных обстоятельствах. Например, когда в 1168 г. датчане взяли город Аркону (на острове Рюген), где находилось наиболее почитаемое в славянском Поморье святилище Святовита, датский король Вальдемар I велел «вытащить этот древний идол Святовита, который почитается всем народом славянским, и приказал накинуть ему на шею веревку и тащить его посреди войска на глазах славян и, разломав на куски, бросить в огонь» (сообщение германского хрониста Гельмольда).
Вслед за тем Владимир разослал по городу христианских священников, которые «ходили по граду, уча людей вере Христовой». Роль проповедников взяло на себя немногочисленное духовенство киевских храмов и прибывшие вместе с Владимиром «попы корсунские». Иоакимовская летопись сообщает также об участии в крещении киевлян нескольких болгарских священников, привезенных Владимиром в Киев с согласия Константинопольского патриарха.
Перед ними стояла сложная задача: за несколько месяцев, к лету подготовить всех киевлян к таинству. Только летом можно было крестить множество горожан в водах Днепра, ведь храмов с приспособленными для этого крещальнями в Киеве еще не было. Священники без устали объясняли молодым и старым основы христианской веры. В их руках было Евангелие на славянском языке — труд равноапостольных Кирилла и Мефодия. Благодаря солунским братьям славянский язык стал четвертым языком (после еврейского, греческого и латыни), на котором зазвучали слова о Сыне Божием, посланном в мир, «дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3,15).
Князь Владимир терпеливо ждал добровольного выбора киевлян. К середине лета стало очевидным, что большинство жителей Киева желает принять крещение, часть еще колеблются в выборе, а некоторые упорствуют в язычестве.
Видя это, Владимир собрал городское вече и объявил свою волю:
— Наутро пускай каждый придет к реке креститься. Если же кто из некрещеных завтра не явится, будь то богатый или нищий, вельможа или раб, тот будет считаться ослушником моего повеления.
Вече рассудило: «Если бы новая вера не была лучше старой, то князь и бояре ее бы не приняли» — и одобрило призыв князя всем миром поменять веру.
На следующий день поутру (в одной рукописи XVI в. из Московской синодальной библиотеки сказано: «Крестися князь великий Володимер Кыевский и вся Русь августа 1»), на берегу Днепра сошлось множество людей обоего пола и всех возрастов. Священники разделили их на группы и велели по очереди заходить в реку, которая заменила собою купель. Чтобы вся толпа могла разместиться на мелководье, первым рядам приходилось заходить в воду по шею, следующие за ними стояли в воде по грудь, а тем, кто оказывался ближе всего к берегу, вода доходила до колена. Священники читали положенные молитвы, а потом давали каждой купе крестившихся христианские имена: одно мужское — общее для всех мужчин, другое женское — всем женщинам. Никакого бытового неудобства от этого не возникало, так как и после крещения в повседневном обиходе все равно использовались только мирские имена. Пробовали сосчитать новообращенных, да сбились со счету.
Тех же, кто не захотел принять легкое бремя Христово (Мф. 11,30), вече постановило изгнать их из города в «пустыни и леса». Общество того времени, существовавшее в условиях постоянной военной опасности, не могло позволить себе роскоши разногласия и оппозиции. Вечевой порядок требовал от участников сходки единодушного приговора. Несогласных с мнением большинства поначалу уговаривали всем миром. «Жизнеописание Оттона Бамбергского» сообщает о крещении поморских славян: «В таком огромном городе, как Щетин, не нашлось ни единого человека, который бы, после общего согласия народа на принятие крещения, думал укрыться от Евангельской истины, кроме одного жреца… Но к нему однажды приступили все и стали его премного упрашивать». С теми же, кто, несмотря ни на что, продолжал упрямиться, поступали как с преступниками, подвергая их тяжелым наказаниям — побоям, грабежу имущества или крупному денежному взысканию. Так, немецкий хронист XI в. Титмар Мерзебургский сообщает о порядке вечевых собраний у славянского племени лютичей: «Единодушным советом обсуживая все необходимое по своему усмотрению, они соглашаются все в решении дел. Если же кто из находящихся в одной с ними провинции не согласен с общим собранием в решении дела, то его бьют палками; а если он противоречит публично, то или все свое имущество теряет от пожара и грабительства, или в присутствии всех, смотря по значению своему, платит известное количество денег».
Этапы христианизации при князе Владимире
Крещение Киева и династический союз с Византией обеспечили Русской земле de jure место в ряду христианских стран Европы. Однако de facto ее официальный статус христианской державы находился в разительном несоответствии с реальным положением вещей. Вне Киева языческая стихия господствовала повсюду, решительно и безраздельно, и Владимиру предстояло обеспечить христианству если не количественный, то, по крайней мере, качественный перевес над «поганьством». С этого времени дальнейшее становление древнерусской государственности было поставлено в самую тесную связь с миссионерскими усилиями Русской Церкви и княжеской власти по обращению в христианство основных этнических групп древнерусского населения — руси, словен и «языков» (финно-угорских и балтских народностей).
К великому сожалению, сохранившиеся письменные памятники проливают весьма слабый свет на раннюю историю христианизации восточнославянских земель. Примечательнее всего молчание Повести временных лет, которая лишь одними своими заметками о построении храмов в периферийных русских городах дает понять о свершившемся факте крещения. В этой ситуации особую важность приобретают результаты археологических наблюдений над эволюцией погребальной обрядности (переход от языческой кремации к христианской ингумации) на различных племенных территориях — зачастую только так можно получить более или менее объективную картину смены верований у жителей той или иной местности. В целом исторические и археологические свидетельства не оставляют сомнений в широком размахе миссионерской деятельности во времена Владимира, как, впрочем, и в том, что далеко не везде ей сопутствовал быстрый и ощутимый успех — слишком разным был тот этнографический материал, которому христианство стремилось придать единую культурную форму.
После крещения киевлян Владимир совершил миссионерские поездки в Суздальскую и Смоленскую земли, где положил начало обращению населявших эти края славянских и финно-угорских племен. Но затем нашествия печенегов и другие внешние угрозы надолго отвлекли Владимира от непосредственного участия в деле христианского просвещения Русской земли.
Сохранив за собой общее руководство миссионерской деятельностью, Владимир перепоручил ее осуществление высшему духовенству образованных епархий и ближайшему дружинному окружению — воеводам и посадникам. «Сии [епископы], — говорит Иоакимовская летопись, — ходили по земле с вельможами и воинами Владимировыми, учили людей и крестили всюду сотнями и тысячами…».
Дальнейшим распространением христианства занимались уже подросшие сыновья Владимира, посаженные отцом на городские княжения. Благодаря их стараниям христианская проповедь зазвучала на окраинных славянских землях — Древлянской, Туровской, Полоцкой, Смоленской, Ростовской, Муромской, Северской и других.
По слову митрополита Илариона, «труба апостольская и гром евангельский огласили все города». Христианизация каждой области начиналась с крещения городского населения, причем раньше других в новую веру обращали жителей того города, который на данной территории играл роль «стольного града». В этом прослеживается осознанное стремление опереться на правовую традицию славян, обязывавшую «меньшие» города беспрекословно повиноваться вечевому собранию «старейшего» города земли или волости. Повеление «быть христианами» касалось всех — «незнатных и знатных, рабов и свободных…» («Слово о законе и благодати»). Поэтому вместе с горожанами крещение принимала их домашняя прислуга.
Черед сельской округи наступил много позже, когда у Русской Церкви появилась возможность поставления священников в сельские приходы.
Крещение Новгорода
На севере, в Новгороде, события развивались в драматическом ключе. В связи с нехваткой лиц высшего духовного звания поставление новгородского епископа состоялось только в 991 или 992 г. — им стал простой корсунский священник Иоаким. Но еще в 990 г. из Киева в Новгород были отправлены священники под охраной Добрыни, Владимирова дяди. Миссия имела целью подготовить почву для массового крещения новгородцев. Поэтому проповедники ограничились тем, что обратились к горожанам с вероучительным словом, подкрепленным для вящего вразумления принародным зрелищем «сокрушения идолов» (вероятно, тех, что стояли на княжем дворе, так как главное святилище новгородцев — Перынь - пока не тронули). Итогом стараний киевских учителей было крещение некоторого числа новгородцев и возведение в Неревском конце, несколько севернее кремля, деревянного храма во имя Преображения Господня.
Дальнейшее известно благодаря сохраненному В.Н. Татищевым фрагменту Иоакимовской летописи, в основу которого легли воспоминания неизвестного очевидца крещения Новгорода — может быть, самого епископа Иоакима, как думал А.А. Шахматов, или какого-то духовного лица из его свиты. У большинства новгородцев проповедь новой религии не вызвала сочувствия. Ко времени прибытия в Новгород епископа Иоакима обстановка там была накалена до предела. Противники христианства сумели организоваться и взяли верх в Неревском и Людином концах (в западной части города), захватив в заложники жену и «неких сородников» Добрыни, которые не успели перебраться на другую сторону Волхова; Добрыня удержал за собой только Славенский конец на восточной (Торговой) стороне. Язычники были настроены весьма решительно — «учиниша вече и закляшася вси не пустити [Добрыню] во град и не дати идолы опровергнути». Напрасно Добрыня увещевал их «лагодными словами» — его не хотели слушать. Чтобы не дать отряду Добрыни проникнуть на городское левобережье, новгородцы разметали волховский мост и поставили на берегу два «порока» (камнемета), «яко на сущия враги своя».
Положение княжеской стороны осложнялось тем, что городская знать и жрецы примкнули к народу. В их лице восстание приобрело авторитетных вождей. Иоакимовская летопись называет два имени: главного городского волхва («высшего над жрецами славян») Богомила и новгородского тысяцкого Угоняя. За первым закрепилось прозвище Соловей — по его редкому «сладкоречию», которое он с успехом пускал в ход, «вельми претя народу покоритися». Угоняй не отставал от него и, «ездя всюду, вопил: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание».
Наслушавшись таких речей, рассвирепевшая толпа повалила на Добрынин двор, где содержались под стражей жена и родственники воеводы, и убила всех, кто там находился. После этого все пути к примирению были отрезаны, чего, видимо, и добивались речистые предводители язычников.
Добрыне не оставалось ничего другого, как применить силу. Разработанная им операция по захвату новгородского левобережья может украсить учебник военного искусства любой эпохи. Ночью несколько сот человек под началом княжего тысяцкого Путяты были посажены в ладьи. Никем не замеченные, они тихо спустились вниз по Волхову, высадились на левом берегу, немного выше города, и вступили в Новгород со стороны Неревского конца. В Новгороде со дня на день ожидали прибытия подкрепления - земского ополчения из новгородских «пригородов», и в стане Добрыни, очевидно, прознали об этом.
Расчет воеводы полностью оправдался: никто не забил тревогу, «вси бо видевши чаяху своих воев быти». Под приветственные крики городской стражи Путята устремился прямиком ко двору Угоняя. Здесь он застал не только самого новгородского тысяцкого, но и других главарей восстания. Все они были схвачены и под охраной переправлены на правый берег. Сам Путята с большей частью своих ратников затворился на Угоняевом дворе.
Тем временем стражники наконец сообразили, что происходит, и подняли на ноги новгородцев. Огромная толпа окружила двор Угоняя. Но арест городских старшин сделал свое дело, лишив язычников единого руководства. Толпа разделилась на две части: одна беспорядочно пыталась овладеть двором новгородского тысяцкого, другая занялась погромами — «церковь Преображения Господня разметаша и дома христиан грабляху». Береговая линия временно была оставлена без присмотра. Воспользовавшись этим, Добрыня с войском на рассвете переплыл Волхов. Оказать непосредственную помощь отряду Путяты было, по-видимому, все-таки непросто, и Добрыня, чтобы отвлечь внимание новгородцев от осады Угоняева двора, приказал зажечь несколько домов на берегу. Для деревянного города пожар был хуже войны. Новгородцы, позабыв обо всем, бросились тушить огонь. Добрыня без помех вызволил Путяту из осады, а вскоре к воеводе явились новгородские послы с просьбой о мире.
Сломив сопротивление язычников, Добрыня приступил к крещению Новгорода. Все совершилось по киевскому образцу. Новгородские святилища были разорены ратниками Добрыни на глазах у новгородцев, которые с «воплем великим и слезами» смотрели на поругание своих богов. Затем Добрыня повелел, «чтоб шли ко крещению» на Волхов. Однако дух протеста был еще жив, поэтому вече упорно отказывалось узаконить перемену веры. Добрыне пришлось опять прибегнуть к силе. Не хотевших креститься воины «влачаху и крещаху, мужи выше моста, а жены ниже моста». Многие язычники хитрили, выдавая себя за крестившихся. По преданию, именно с крещением новгородцев связан обычай ношения русскими людьми нательных крестов: их будто бы выдали всем крестившимся, чтобы выявить тех, кто только притворялся крещеным.
Позже киевляне, гордившиеся тем, что введение христианства прошло у них более или менее гладко, злорадно напоминали новгородцам, в поруху их благочестию: «Путята крестил вас мечем, а Добрыня огнем».
Вслед за Новгородом христианство утвердилось в Ладоге и других городах Словенской земли. В начале XI в. в Приильменье, а также в бассейнах Луги, Шексны и Мологи распространился христианский обычай погребения.
Сопротивление христианству в других восточнославянских землях
В последние годы Х — начале XI вв. состоялось распределение волостных городов между сыновьями Владимира. Это позволило значительно расширить область миссионерской активности княжеской власти, так как молодые княжичи стремились превратить свои удельные «столицы» в центры христианского просвещения. Благодаря их стараниям христианство проникло далеко за пределы Русской земли в узком географическом понятии, хотя во многих восточнославянских землях княжеским резиденциям суждено было надолго остаться одинокими форпостами новой веры посреди языческого окружения.
Приобщение к христианству славян Верхнего Поднепровья происходило в целом мирным путем. Лишь в преданиях дреговичей сохранился глухой намек на какое-то кровавое побоище крестителей Туровской земли с местными язычниками. Одна легенда говорит, что когда знаменитые каменные кресты, которые и сегодня являются достопримечательностью Турова, приплыли по Припяти к городу и встали на берегу, речная вода окрасилась кровью.
Впрочем, вне зависимости от того, какими средствами христианские миссионеры добивались торжества над язычеством, им нигде не удалось достичь быстрого результата - христианизация днепровских славян растянулась на долгие годы. В одной старинной рукописи крещение Смоленской земли помечено 1013 г., и эта дата довольно точно соответствует материалам археологических исследований кривичских курганов, согласно которым первые немногочисленные захоронения по христианскому обряду появились в верховьях Днепра еще около середины Х в., но заметное преобладание они получили только в первой четверти XI в. Примерно та же картина наблюдается на племенных территориях древлян, радимичей, дреговичей и северян, где замена языческой кремации на христианскую ингумацию произошла в последней четверти Х — первой трети XI вв.
В землях, прилегавших к Поднепровью с северо-запада и северо-востока, христианство приживалось с еще большим трудом.
Первыми просветителями Полоцкой земли народное предание называет Рогнеду и ее старшего сына Изяслава. Поселившись после изгнания из Киева в Изяславле — городе, который построил для них Владимир, — они будто бы основали в его окрестностях монастырь, ставший рассадником христианства в земле полочан. Несмотря на свое позднее происхождение (рассказ о пострижении Рогнеды в «мнишескый образ» включен в Тверскую летопись XV в.), легенда довольно точно указывает на первоначальную область распространения христианства в Полоцкой земле. Подавляющее большинство местных христианских могильников конца Х — начала XI вв. действительно сосредоточено на юге, по берегам Свислочи (в районе Менеска и Изяславля), тогда как севернее, в окрестностях Полоцка, Друцка, Витебска, всецело господствует языческая погребальная обрядность (Алексеев Л.В. Полоцкая земля (Очерки истории северной Белоруссии в IX-XIII вв.). М., 1966. С. 227). Ожесточенное сопротивление полочан насаждению христианства засвидетельствовано также здешним сказанием о некоем безымянном богатыре, «который разрушил множество церквей» (Шейн П.В . Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. СПб., 1893. Т. II. С. 424). Возможно, полоцкие кривичи, тяжело переживавшие недавний разгром Владимиром их племенного княжения, длительное время расценивали попытки привить им христианскую веру как политику духовного порабощения, усугублявшую их зависимость от Киева.
О раннем этапе христианизации Волго-Клязьминского междуречья повествует сравнительно большой корпус письменных памятников. Однако в основном это поздние источники сомнительного качества, обязанные своим возникновением стремлению книжников Владимиро-Суздальского и Московского княжеств создать собственную «священную историю».
В XII-XV вв. постепенно оформилось несколько самостоятельных традиций, каждая из которых опиралась на отдельный цикл сказаний, со своим главным героем. Одним из них был Добрыня, якобы ходивший с епископами «по Русской земле и до Ростова», «и учаше… веровати в единого Бога в Троице славимого, и научи и показа богоразумию и благочестию многих, и крести без числа людей, и многиа церкви воздвиже, и презвитеры и диаконы постави, и клиросы устрои, и уставы благочестне устави. И бысть радость велия в людех, и множашеся верующеи, и повсюду прославляшеся имя Христа Бога» (Никоновская летопись, под 991 г.).
Другим крестителем местных жителей почитался сам Владимир, который «ходи в Суздалскую землю, и тамо крести всех…» (там же, под 992 г.).
В Холмогорской летописи под 988 г. находим известие еще об одном крещении ростовцев и суздальцев. Здесь эта заслуга приписана легендарному епископу Федору, о котором сказано, что он «бысть первый епископ в Ростове и крести всю землю Ростовскую и Суздальскую»; с его именем также было связано предание о построении в Ростове великолепной дубовой церкви Успения Богородицы, простоявшей будто бы больше ста шестидесяти лет и уничтоженной пожаром около 1160 г.
Ряд летописей упоминают о миссионерской деятельности в Ростове князя Бориса (сына Владимира) и епископа Илариона, соперничавшего с Федором в праве считаться первым ростовским святителем и создателем Успенского храма.
Знаменательно, однако, то, что, несмотря на преизбыток крещений Ростово-Суздальской земли, в летописании так и не сложилось «канонического» рассказа о крещении жителей Ростова, подобного повестям о крещении киевлян и новгородцев, и, например, Ростовский (Хлебниковский) летописец, говоря об обращении своих соотечественников, почти дословно повторяет статью Повести временных лет под 988 г. о крещении киевлян.
Более того, бодрые заявления летописей о триумфальном шествии христианства по Ростово-Суздальской земле и «радости велией», царящей в сердцах туземцев, очень плохо вяжутся с мрачными оценками положения вещей в этом крае, имеющимися в житийной литературе. Составители житий первых ростовских чудотворцев — епископа Леонтия (60-е — начало 70-х гг. XI в.) и монаха Авраамия (XII в.?) — не скрывают, что их предшественники, епископы Федор и Иларион, весьма мало преуспели («ничтоже успе») в деле просвещения язычников и вскоре после прибытия в Ростов вынуждены были оставить кафедру по причине крайней враждебности местного населения: «не терпяще неверия и досаждения людей, избегоша».
То же противоречие наблюдаем в известиях о христианизации Муромской земли. Если Воскресенская и Никоновская летописи сообщают о крещении муромцев князем Владимиром (статья под 1471 г.), то Житие Константина Муромского говорит о полном провале христианской миссии, которую, согласно этому источнику, возглавил князь Глеб Владимирович. Получив от отца благословение на княжение в Муроме, Глеб «поиде… ко граду Мурому и став под градом, и в Муроме граде неверные люди многие исполчишася и укрепишася, и стояв под градом Муромом и отиде. И невернии людие князю Глебу не здашася, и благоверный князь Глеб тех неверных людей не одолев, от града Мурома отиде 12 поприщ и жит ту… в пределех муромских два лета», то есть до своей мученической кончины в 1015 г. Безусловно, именно такой прием и встречали христианские просветители Ростово-Суздальской и Муромской земель во времена Владимира.
«Сказание о построении града Ярославля»
Любопытным памятником, живописующим непростую обстановку, в которой приходилось действовать княжеской власти на этой окраине восточнославянского мира, является «Сказание о построении града Ярославля». В его основе лежит достаточно древнее предание, более или менее различимое сквозь поздние наслоения.
Из него мы узнаем, что некогда, неподалеку от места слияния Волги и Которосли, где суждено было возникнуть новому городу, было селище, называемое Медвежий угол. Живущие в нем язычники поклонялись Волосу, скотьему богу. В честь его было возведено святилище, при котором находился волхв, который поддерживал священный огонь и приносил идолу жертвы. Он также занимался прорицаниями и за это был весьма почитаем среди местных жителей. Однако, если с его стороны случался недогляд, и священный огонь гас, то волхва «люто истязали», после чего убивали и сжигали труп.
Жители Медвежьего угла помаленьку занимались скотоводством, однако основным их занятием был разбойный промысел на волжском торговом пути.
Так продолжалось до тех пор, пока в Ростов не приехал Ярослав (начало его ростовского княжения летописи датируют концом 80-х гг. Х в.). Желая положить конец грабежам, он нагрянул с дружиной в Медвежий угол. Язычники ополчились против него, но были разбиты, после чего «клятвою у Волоса обещали князю жить в согласии и оброки ему даяти». Тем не менее они решительно воспротивились крещению, на котором настаивал Ярослав.
Князь ушел в Ростов, однако через какое-то время вернулся в Медвежий угол. Теперь, наряду с дружиной, его сопровождали епископ, священники, дьяконы и церковные мастера. На этот раз язычники не осмелились сами вступить в бой с княжеским войском, но выпустили на них из клети «люта зверя и псов». Храбрость Ярослава спасла его спутников: князь поразил секирой «лютого зверя» (речь, очевидно, идет о медведе — священном животном Велеса), а псы, струсив, убежали.
Растерявшиеся обитатели Медвежьего угла запросили пощады. На следующее утро Ярослав заложил рядом с их селищем город, который назвал «во свое имя» Ярославлем. На месте, окропленном святой водой, князь лично водрузил деревянный крест, ознаменовав начало строительства храма пророка Илии, так как его победа над «хищным и лютым зверем» состоялась в день памяти этого святого (20 июля). Новый город был заселен христианами, а к церкви Илии Пророка Ярослав приставил священников и дьяконов. Однако и после всего этого язычники продолжали упорствовать — «жили особо от горожан и поклонялись Волосу».
Их обращение произошло много позднее, в год, когда Ростовская область подверглась сильной засухе. Молитвы Волосу о дожде не помогали. Тогда священник Ильинской церкви спросил язычников, уверуют ли они, если заступничеством Пресвятой Богородицы и пророка Илии на землю изольется дождь. Те ответили утвердительно. В их присутствии был отслужен молебен, после которого небо заволокло тучами, и начался ливень. Потрясенные могуществом христианского Бога, жители Медвежьего угла сами сожгли идол Волоса и все поголовно крестились.
Само собой разумеется, что «Сказание…», даже с большими оговорками, не может быть отнесено к полноценным историческим свидетельствам. Но кое в чем оно, несомненно, отразило истину. Обращает на себя внимание политическая осторожность, если не сказать деликатность, в обхождении с язычниками, совершенно несвойственная действиям княжеской власти в других восточнославянских землях: хотя Ярослав и строит в Медвежьем углу крепость — оплот христианства, но вместе с тем он явно не склонен пускать в ход насильственные средства, вроде «низвержения кумиров» и т. п. Не менее показателен контраст между неустанной миссионерской заботой земных властей и конечной тщетностью их усилий, подчеркнутый концовкой «Сказания…», где главная роль в обращении идолопоклонников отведена чудесному вмешательству свыше. В этом позволительно видеть не просто характерный для церковных преданий сюжетный шаблон, а отложившееся в памяти русских людей устойчивое представление о трудностях, с которыми сталкивалась княжеская администрация при христианизации Ярославского Поволжья.
Материалы археологических раскопок показывают, что ингумационные захоронения появляются здесь в конце Х в., но их широкое распространение приходится на XI-XII столетия.
Приблизительно такими же темпами эволюционировала погребальная обрядность в земле вятичей. Сказать больше о проникновении христианства в Приокский бассейн в конце Х - начале XI в. невозможно из-за отсутствия в древнерусской литературе и фольклоре каких-либо известий на этот счет.
Итоги «крещения Руси» при князе Владимире
В итоге мы видим, что историческое явление, получившее в историографии название «крещение Руси», по своим географическим, этническим и социальным характеристикам предстает далеко не столь всеохватным, как это подразумевается. Историк должен поправить Иакова Мниха: Владимир не то чтобы крестил Русскую землю «из конца в конец», скорее при нем христианство было занесено во все концы Русской земли. «Володимер [землю] взора [вспахал] и умягчи рекше крещеньем просветив… а мы пожинаем ученье приемлюще книжное», — говорит летописец. Другими словами, в княжение Владимира был заложен фундамент христианской Руси, достаточно прочный, чтобы в будущем понести не колеблясь величественное здание русской цивилизации.
Вместе с тем рассматривать принятие Русью христианства в одном только местном, узконациональном аспекте - значит крайне обеднить (и, следовательно, исказить) историческое значение этого события, поскольку крещение Руси было лишь частью неизмеримо более широкого процесса христианизации варварских народов Европы, преимущественно германцев и славян, собственно и обеспечившего Христовой церкви всемирно-историческую победу. В Х столетии многовековой период распространения христианства in barbaros (среди варваров) подходил к концу. Языческие боги еще сохраняли свою власть над многими племенами и народцами, скрывавшимися в лесных дебрях и других труднодоступных местах на окраинах европейского севера и востока, но вожди последних крупных племенных объединений, претендовавших на государственное бытие, один за другим склонялись перед всепобеждающим Крестом. В 930-х гг. христианство окончательно укореняется в Чехии, благодаря святому князю Вячеславу (Вацлаву); в 960 г. польский князь Мешко I сдается на увещания своей чешской жены Домбровки и принимает крещение по римскому обряду; в 974 г. немецкие миссионеры обращают в христианство датского короля Харальда Синезубого; примерно тогда же крестится Геза Венгерский, а в середине 990-х гг. норвежский король Олав Трюггвасон познает в Царьграде истинного Бога.
.
Эти книги я написал для того, чтобы помочь вернуть эпоху князя Владимира в историческое сознание нашего общества.
Кто крестил Русь?
Крещение Руси - это один из самых знаменательных фактов в истории Российского государства. Кто крестил Русь? Из школьного курса, наверное, каждый помнит о том, что человек крестивший Русь, - это князь Владимир. Давайте обратимся к истории.
Русь крестил князь Владимир Святославич. Он стал новгородским князем в 970 году, а захватил киевский престол в 978 году. В 988 году христианство было выбрано им в качестве религии Киевской Руси. Многое о крещении Руси написано в "Повести временых лет". Согласно этому источнику, князь Владимир принял христианство от Константинопольской Церкви. Многие историки говорят о том, что сам Владимир был крещен в 978 году. Интересен тот факт, что в византийской литературе событие крещения Руси осталось практически незамеченным. В каком году крестили Русь? Согласно "Повести временых лет" крещение состоялось в 988 году, хотя греки утверждают, что оно было на целое столетие раньше. Крещение Руси произошло в тот момент, когда раскол между двумя церквями, а именно между Западной и Восточной, еще до конца не произошел. Однако, уже к тому времени это отделение друг от друга угадывалось в вероучениях и отношениях церковных и светских властей.
Значение крещения для Руси
Согласно литературному источнику "Повесть временых лет", Русь была крещена в 6496 году от "сотворения мира". Принятие христианства на Руси не могло не отразиться в культурной жизни людей того времени. Это событие повлияло на ход истории радикально. Получили большое развитие и толчок вперед живопись и зодчество. В жизни русских людей постепенно привносились античные традиции из Византии. Одно из самых важных событий того времени - это распространение кириллической письменности и книжных традиций. Только после крещения Руси появились первые памятники древнерусской литературы.
Без сомнения, можно утверждать, что крещение Руси в корне поменяло весь мир. Дело в том, что христианство получило развитие на огромной территории Восточной Европы. Это не могло не сказаться на судьбе всего человечества и мира в целом.
Ответ на вопрос, в каком году было Крещение Руси, должен знать каждый христианин. Крещение Руси было грандиозным событием, так как за короткий период времени произошли ключевые перемены, которые перевернули ход истории. Крещение Руси было в 988 году по приказу князя Владимира. От решения одного правителя может зависеть участь всего народа. Так было и во время правления святого князя Владимира. Он пришел к решению о том, что необходимо его подданным принять именно православную веру, не сразу. У него были колебания между религиозными учениями, которые являются монотеистическими, то есть признают существование единого Бога, а не множества божеств. То, что князь Владимир уже был склонен к принятию монотеистической религии, свидетельствует о его мудрости как правителя и желании объединить свой народ. При выборе веры сыграло роль сразу несколько факторов. Одним из них было то, что бабушка святого равноапостольного князя Владимира, святая Ольга, была православной христианской. Она строила храмы и желала распространить христианство на Руси. Однако основной причиной того, что князь Владимир выбрал православную веру, является Божий промысел. Именно по воле Самого Господа произошло много удивительных событий, которые привели самого князя Владимира к искренней вере. Перед тем, как принять Таинство святого Крещения, князь был лишен зрения. После искреннего покаяния и погружения в святую крещальную купель он прозрел, но отверзлись не только его очи телесные, но и очи душевные. Он стал смотреть на свою прошедшую жизнь другими глазами. В его сердце появилось искреннее стремление угодить Господу и распространить святую веру для спасения душ людей. Святой князь Владимир стал совершать много дел милосердия: он помогал нищим, отпустил своих наложниц, духовно наставлял людей.
В каком году было Крещение на Руси князем Владимиром?
Какая вера была до принятия христианства?
До 988 года, когда было принято христианство, на Руси господствовали языческие верования. В жертву идолам приносили не только плоды растений, животных, но также были и человеческие жертвоприношения. Многие люди искренне верили, что таким образом они просят о ниспослании им милости и заслуживают ее. В каком году было Крещение на Руси, нужно помнить, так как это Крещение принимали наши предки. Благодаря свету Христова учения сердца людей стали просвещаться духом кротости, смирения, любви, угождения Богу. Сейчас нам даже сложно представить как бы мы могли жить, если бы на Руси не была распространена православная вера. Теперь мы имеем великий сонм подвижников и святых угодников Церкви, которые озаряют нашу жизнь своим примером. Их жертвенная любовь к людям, отречение от мирских благ, желание уединиться ради молитвы и общения с Богом возвышает душу и возносит ее к духовным размышлениям. Поэтому в каком году было Крещение Руси князем Владимиром должен знать каждый ребенок начиная со школьной скамьи. Однако следует помнить не только эту дату, но и события, связанные с ней. Сейчас, когда каждый год Православная Церковь празднует Крещение Господа нашего Иисуса Христа, будет не лишним вспомнить и о событии Крещения Руси. На праздник Крещения Господня освящается вода, она называется крещенской водой и обладает особой духовной силой. Ее можно давать деткам во время болезни с молитвой для улучшения их физического состояния. Такой водой окропляют жилища, пьют утром натощак с произнесением определенной молитвы. Принимая утром крещенскую воду, хотя бы иногда нужно вспоминать события Крещения Руси и благодарить Господа за великую милость к нашему народу.
Официальная дата крещения Руси – 988 год. Однако некоторые исследователи не согласны ни с принятой датировкой, ни с традиционной оценкой этого судьбоносного для России события.
Христианство до крещения
На сегодняшний день помимо основной версии принятия христианства на Руси – от Владимира – существует ряд других: от апостола Андрея Первозванного; от Кирилла и Мефодия; от Аскольда и Дира; от константинопольского патриарха Фотия; от княгини Ольги. Некоторые из версий так и останутся гипотезами, но другие имеют право на жизнь. В прошлом русская церковно-историческая литература историю христианства на Руси вела с I века, связывая ее с миссионерской деятельностью апостола Андрея Первозванного. Эту версию озвучивал Иван Грозный в беседе с папским легатом Антонио Поссевино: «Мы получили веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат ап. Петра, приходил в эти страны, чтобы пройти в Рим». Событие, произошедшее в Киеве в 988 году, называли, как «обращение князя Владимира», или как «окончательное устройство Православной Церкви в России при святом Владимире». О путешествии апостола Андрея Первозванного по пути «из варяг в греки», во время которого проповедник посетил Приднепровье и Ладогу, мы знаем из «Повести временных лет». Однако, уже Николай Кармазин в своей «Истории государства Российского» замечал: «впрочем, люди знающие сомневаются в истине сего Андреева путешествия». Историк Русской Церкви Евгений Голубинский отметил нелогичность такого путешествия: «Идти из Корсуня (Херсонеса Таврического) в Рим через киевские и новгородские земли, все равно, что добираться из Москвы в Петербург через Одессу». Опираясь на труды византийских хронистов и ранних Отцов Церкви, с уверенностью можно сказать лишь о том, что Андрей Первозванный достиг земель современных Крыма и Абхазии. Миссионерскую деятельность апостола Андрея трудно назвать «Крещением Руси», это только первые попытки приобщить народы Северного Причерноморья к зарождающейся религии. Большего внимания заслуживает намерение исследователей отнести дату принятия христианства на Руси ко второй половине IX века. Для этого есть основания. Некоторых историков настораживает тот факт, что официальное крещение Руси, состоявшееся в 988 году, обходят стороной византийские хроники того времени. Церковный историк Владислав Петрушко писал: «Поразительно, но греческие авторы вообще не упоминают даже о таком эпохальном событии, как крещение Руси при св. Владимире. Впрочем, у греков были свои причины: епархия "Росия" формально была открыта столетием раньше». 867 годом зафиксировано «окружное послание» константинопольского патриарха Фотия, где упоминаются, «поработившие соседние народы русы», которые «подняли руку на ромейскую империю. Но теперь и они переменили эллинскую и безбожную веру, в которой прежде сего содержались, на чистое христианское учение». «И в них возгорелась такая жажда веры и ревность, – продолжает Фотий – что они приняли пастыря и с великим тщанием исполняют христианские обряды». Историки склонны сопоставлять послание Фотия с походом русов на Царьград в 860 году (по летописной датировке – в 866 году). Византийский император Константин Багрянородный, живший после Фотия, также сообщает о крещении русов, но в патриаршество не Фотия, а Игнатия, который возглавлял византийскую церковь дважды – в 847–858 и в 867–877 гг. Возможно, на это противоречие можно было бы не обращать внимания, если бы не один документ. Речь идет о договоре киевского князя Олега с греками заключенном в 911 году –памятнике, достоверность которого сегодня не вызывает сомнений. В этом договоре слова «русины» и «христиане» недвусмысленно противопоставлены друг другу. Красноречивы заключительные слова летописца о походе Олега на Царьград: «И приде Олег к Киеву, неся злато, и паволоки, и вина, и всякое узорочье. И прозвавшая Олега - вещий, бяху бо людие погани и невеигласи». Вполне очевидно, что в устах летописца «люди погани и невеигласи» – язычники. Подлинность свидетельств о принятии русами христианства в IX веке в целом историками не оспаривается. Однако, как сказал один из крупнейших специалистов по истории Древней Руси, Игорь Фроянов, «самое большее, что можно извлечь из данных свидетельств, - это предположение о единичных поездках миссионеров в пределы погруженной в язычество Скифии».
Первые христиане
После политических и торговых договоров Олега с Константинополем русско-византийские связи стали крепнуть. В славянские земли активно потянулись византийские купцы, частыми гостями в Причерноморье и на берегах Днепра стали миссионеры. Хотя крещение русичей и не носило массовый характер, вполне вероятно, что к середине X века в Киеве уже существовала христианская община. О проникновении христианства в Киевскую Русь свидетельствует упоминание соборной церкви Ильи пророка в Киеве в русско-византийском договоре 944 года. В числе принявших крещение была киевская княгиня Ольга. Это событие стало знаковым, так как Ольга стала первым в истории Древнерусского государства правителем, порвавшим с язычеством. «Для следующего поколения пример энергичной, умной княгини разбивал лед холодности и предубеждения против христианства, которое теперь уже не казалось таким чуждым, необычным и неподходящим для Руси», – писал историк Владимир Пархоменко. Дата и обстоятельства крещения Ольги до конца неясны. Автор «Повести временных лет» связывает это событие с поездкой княгини в Константинополь. Повествование летописца местами насыщено баснословными подробностями, но сам факт крещения не вызывает у историков сомнения, так как подтвержден многими византийскими источниками. Опираясь на эти документы, крещение Ольги датируют 957 годом. Принятие Ольгой (в крещении Елена) христианства носило скорее частный характер и никак не отразилось ни на ее приближенных, ни на сыне Святославе. «Како аз хочю ин закон прияти един? А дружина моа сему смеятися начнуть», - отвечал Святослав матери на ее призывы креститься. В договоре 971 года князя Святослава с византийским императором Цимисхием мы по-прежнему видим Русь, которая клянется Перуном и Волосом. Новая вера в первую очередь затронула торговый люд, часто посещавший Константинополь, так как принятие христианства обеспечивало ему в Византии гораздо более выгодные условия. Помимо купечества к христианству охотно приобщались и русские дружинники, находившиеся на службе у византийского императора. Именно о таких «русах-христианах», которые по возвращении домой пополняли христианскую общину, упоминает Константин Багрянородный.
Выбор веры
Между тем Древняя Русь все ближе подходила к моменту, когда единая вера должна была подчинить княжеской власти разрозненные племена. Историк Борис Греков отмечал попытки Владимира Святославича с помощью пантеона различных языческих богов создать религию, «которая могла бы крепче объединить все его государство». Отживающее язычество оказалось плохим объединяющим началом и не смогло предотвратить распад огромного племенного союза во главе с Киевом. Видимо тогда Владимир и обратил свой взор на монотеистические религии.Выбор Владимиром религии часто связывают с легендарной историей, носящей название «испытание вер». Киевский князь, выслушав проповеди представителей римского католичества, булгарского магометанства, хазарского иудаизма и греческого православия отправил своих послов в эти страны для близкого знакомства с богослужебными обрядами. Летописец сообщает, что посланники, вернувшиеся из Константинополя со словами «Не ведали, где мы есть - на небе или на земле» произвели наиболее сильно впечатления на Владимира. Это и предопределило выбор веры по греческому обряду. Многие историки хоть и относятся к рассказу об «испытании вер» скептически, наделяя его книжным, поучительным характером, все же признают, что в основе могли лежать реальные события. Известный специалист по Древней Руси Владимир Мавродин считает, что в этом рассказе можно усмотреть «обрывки воспоминаний о реальных исторических событиях, ярко отражающих Русь на перепутье». В частности, о подлинности таких событий может свидетельствовать сообщение арабского писателя XIII века Мухаммеда аль-Ауфи «о посольстве Буламира (Владимира) в Хорезм с целью «испытания» мусульманства и о посольстве на Русь мусульманского имама для обращения русских в магометанскую веру». Так или иначе, решение о крещении Руси не было основано исключительно на мнении посольства. Принятие единой религии для Владимира определялось в первую очередь политическими мотивами, сложной обстановкой не только внутри государства, но и на его окраинах. В то время южные границы Руси беспрестанно подвергались нападению кочевников, которые жгли нивы, разоряли села и осаждали года. В этих условиях Владимир рассчитывал на дружеские и союзнические отношения с Византией, которые могли состояться только после принятия Древнерусским государством христианства. Историк Михаил Покровский важную роль в крещении Руси приписывал верхнему слою древнерусского общества – князьям и боярам, которые «гнушались старыми, славянскими религиозными обрядами и славянскими колдунами, «волхвами», а стали выписывать себе вместе с греческими шелковыми материями и золотыми украшениями и греческие обряды, и греческих "волхвов"- священников». Специалист по древнерусской истории Сергей Бахрушин расставляет несколько иные акценты, отмечая, что в X веке на Руси образуется слой феодальной знати, которая «торопилась освятить свои притязания на господствующее положение». На сегодняшний день достоверно неизвестно, где принял крещение Владимир. Традиционная версия, по которой киевский князь крестился в Херсонесе, отвергается, в частности, академиком Алексеем Шахматовым, который считает, что известия о корсунском походе князя Владимира - «позднейшая вставка, разорвавшая первоначальный летописный текст». Нет точных данных и о крещении жителей Киева: часть исследователей считает, что массовое крещение состоялось в Днепре, другие называет Почайну. По мнению современных историков 988 год можно считать лишь условной датой крещения всего Древнерусского государства. Российский религиовед Николай Гордиенко связывает это событие исключительно с «обращением в христианство киевлян», которое стало лишь одним из начальных моментов растянувшегося на долгие годы, зачастую болезненного процесса приобщения к новой вере жителей всего Древнерусского государства.
Была языческая страна. Многие летописцы описывают, что в те времена русские были дикими и жестокими. В борьбе с нуждой, зверями и природными стихиями шли в ход все методы. Бесконечные войны заливали кровью землю, храбрость русских богатырей была злодейской, как пишет Карамзин в своих историографиях. Продолжалось это до тех пор, пока не появилось христианство на Руси. Оно в корне изменило жизнь людей, их поведение и отношение к окружающей действительности.
Конечно, произошло это не сразу, изменения происходили в течение долгих лет, постепенно меняя мировоззрение людей. Поначалу существовало еще язычество и христианство на Руси пробивало себе дорогу далеко не семимильными шагами. Этому способствовало то, что люди мало знали о новой вере, многих крестили помимо их воли, насильно, и языческие корни еще долго давали знать о себе. Чтобы обуздать грубый эгоизм, властолюбие и честолюбие в русском человеке, понадобились долгие годы и много усилий было приложено для изменения сознания людей.
Многие задают вопрос - а кто ввел христианство на Руси? Как случилось, что языческая Русь стала Началось все в далекие годы середины 10 века. Правила тогда, после смерти своего мужа на Руси Она первая и крестившись в Византии. Что привело ее к этому - промысел Божий или государственные планы, до сих пор остается тайной, известной лишь Богу. Вернувшись из Константинополя, Ольга начала склонять пойти по ее пути сына своего, Святослава. Но князь был закоренелым язычником, любил проводить время в сражениях и пирушках, ему никак не подходила смиренная роль христианина.
Но понемногу Ольга делала свое дело, страстно желая ввести христианство на Руси. Но страна тогда еще не была готова к смене религии, тем более, что приняв ее от Византии, Русь попадала в зависимость от нее. Тем временем князь Святослав постепенно превращал Киев в центр Руси, международный престиж города все возрастал. К середине 10 века Русь становится могучим государством, объединившим в себе все племена в единое целое. Не хватало только новой, единой религии, которая повела бы народ совсем по другому пути. Нужна была политическая реформа, которую завершил внебрачный сын Святослава - Владимир.
Еще с детства Владимир присматривался к новой вере, которую привезла с собой из Византии его бабушка, княгиня Ольга. Придя к власти после смерти Святослава, Владимир, обладавший единой центральной властью, принимает решение о крещении Руси. Этот акт имел большое международное значение, так как, отказавшись от язычества, Русь становилась в один ряд с другими развитыми странами. Так появилось христианство на Руси. Это сыграло немаловажную роль в развитии культуры под воздействием Византии, упрочило позиции Киевского государства и власть киевского князя в том числе.
Сам Владимир тоже менялся под воздействием новой веры. Если в начале пути это был жестокий человек, любитель женщин и пьяных застолий, то став христианином, князь на себе первом стал применять постулаты новой религии. Он отпустил всех жен, оставив при себе только одну, показав тем самым пример отказа от многоженства своим подданным. Затем уничтожил всех идолов, напоминающих о языческих временах. Характер Владимира стал меняться в сторону благодушия, князь сделался менее жестоким. Но все же, видимо, не посетило его в полной мере рождение свыше, поэтому пьяные пиры продолжались, разве что посвящались они теперь
Христианство на Руси постепенно завоевывало все больше последователей. Кирилл и Мефодий создали кириллицу, на славянский язык стали переводится церковные книги. Монастыри становились центром книгоиздания, создавались богадельни для нищих и нуждающихся. Церкви учили доброму отношению к окружающим людям, милосердию и смирению. Вера осуждала грубое отношение к подневольным людям, постепенно смягчались жестокие нравы, как отголоски язычества. Прекращались кровопролития, даже злодеев не всегда решались наказывать, боясь гнева Господня. Строились храмы, и люди имели возможность ходить в церкви и учиться слову Божию. Так Русь постепенно превращалась в добропорядочную христианскую страну.